Около тысячи человек ежегодно предстают перед судом по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 146 УК РФ «Нарушение авторских и смежных прав». По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2013 году число осужденных составило 1071, а в 2014 — 808. Большая часть уголовных дел по данной статье связана с ее ч. 2, в которой речь идет о незаконном использовании объектов авторского права или смежных прав, а равно приобретение, хранение, перевозка контрафактных экземпляров произведений или фонограмм в целях сбыта, совершенные в крупном размере (от 100 тыс. руб.).

Как показывает практика, это обвинение чаще всего вменяется торговцам контрафактными программными продуктами и их установщикам. Однако встречаются и исключения из правил, как, например, уголовные дела, о которых будет рассказано ниже.

В обоих случаях перед судами предстали руководители компаний, сотрудники которых пользовались нелицензионным софтом. Благо защите удалось убедить суды в том, что в этом не было вины в подсудимых.

Уголовное дело в отношении Дмитрия Маринского, генерального директора столичной компании «Анвар», занимающейся производством и торговлей рекламного оборудования, было возбуждено в 2012 году. В августе 2012 года Головинским районным судом он был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 146 УК РФ, и приговорен к 2 годам лишения свободы условно и штрафу почти в миллион рублей. Как следовало из решения суда, вина бизнесмена состояла в том, что на нескольких компьютерах в его компании использовались «пиратские» копии программ Adobe и Microsoft.

Сообщения из СМИ и судебные решения по делу позволяют частично восстановить следующие обстоятельства. Информацию о том, что компания использует несколько нелицензионных копий программного обеспечения, по-видимому, была получена самими правообладателями программ, которые при очередной попытке обновления могут определить подлинность программы. Эти сведения были переданы компании «Бюро» — представителю правообладателей в России, которая обратилась с соответствующим заявлением в полицию, и в офисе компании «Анвар» появился сотрудник районного отдела внутренних дел. Он вручил гендиректору некое уведомление об устранении нарушения закона и отвел 3 дня на то, чтобы организация избавилась от нелицензионных копий программ. При этом в уведомлении не было ни слова о том, на каких компьютерах установлен «пиратский» софт.

За это время компания только начала проверку и легализацию программного обеспечения. Однако спустя отведенное время в компанию пришла уже целая группа полицейских вместе с представителем компании «Бюро». Они обнаружили на двух компьютерах копии нелицензионных программ и изъяли их.

Для того чтобы суд первой инстанции признал Маринского виновным, следствию хватило самого факта использования нелицензионных программ. Так, в основу обвинения, а затем и приговора суда были положены показания представителя компании «Бюро», признанной представителем потерпевшего, согласно которым «в офисе ООО „Анвар“ при проведении оперативных мероприятий были выявлены факты использования на двух персональных компьютерах нелицензионных программных продуктов». Сюда же были присоединены показания оперативника, подтвердившего факты обращения компании «Бюро» в полицию, вручения уведомления гендиректору. Полицейский также сообщил, что ему не были представлены документы, подтверждающие законность приобретения и использования программных продуктов правообладателей.

Сотрудники компании, работавшие на компьютерах с контрафактным софтом, показали лишь, что узнали о том, что программы «пиратские», от самого Маринского уже после визита полицейских. Но следствие сочло доказательством прямого умысла на совершение преступления слова сотрудников о том, что Маринский «не довел до них информацию о нахождении в рабочих компьютерах программ, имеющих признаки контрафактности, и не давал указание на их удаление».

Скрепив все это выводами судебно-технической экспертизы, которая не только подтвердила нахождение на ЭВМ и использование контрафактных программ, но и произвела оценку их стоимости (ущерба правообладателям), суд вынес обвинительный приговор.

Признаки объективного вменения

По какой причине ни прокуратура, ни районный суд, не увидели очевидных признаков так называемого объективного вменения, остается только догадываться. Хотя все доказательства невиновности подсудимого были собраны собственно следствием.

В жалобе на приговор суда защита указала, что Маринскому вообще не было известно о том, что на двух компьютерах стоят «пиратские» программы. Во-первых, потому, что установкой и сервисным обслуживанием программного обеспечения и компьютеров компании, согласно заключенному договору, занималось ООО «Дело». По этому договору все устанавливаемые на компьютерах программы должны были быть легальными. Во-вторых, договор с ООО «Дело» был подписан не генеральным директором, а лицом, его замещавшим на момент подписания, так как Маринский в это время находился в командировке.

Примечательно, что в ходе следствия была установлена контрафактность программ, установленных именно по договору с компанией «Дело». На допросе в суде первой инстанции руководитель компании «Дело» стал все отрицать, вплоть до того, что указанные Маринским сотрудники никогда не работали в его фирме, а счета, которые выставлялись и оплачивались ООО «Анвар», возможно, посылали лица, которые взломали его почту.

Тем не менее, вышестоящая судебная инстанция услышала доводы защиты.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ ДЕЛА. «…по смыслу ст. 146 УК РФ, уголовная ответственность за нарушение авторских и смежных прав наступает в случае незаконного, т. е. умышленного использования объектов авторских и смежных прав, осуществляемое в нарушение положений действующего законодательства РФ…

В судебном заседании Маринский последовательно утверждал о том, что он не знал об установлении на двух компьютерах контрафактных программ. Сотрудники полиции, придя к нему в офис, предупредили только о возможном их использовании на компьютерах, не указав, какие именно были установлены на жестких дисках. Для проверки сведений, ему требовалось более длительное время, поскольку необходимо было связаться с сотрудниками фирмы «Дело», которые осуществляли их установку на основании договора, заключенного не им, а его сестрой…

Кроме того, исследовав в ходе судебного заседания уведомление, суд первой инстанции не дал оценки содержащимся в нем сведениям. Вместе с тем, имеющаяся в уведомлении информация без ссылок на конкретные контрафактные программные продукты, по мнению судебной коллегии, также влияет на обоснованность осуждения Маринского за незаконное использование объектов авторского права…» (кассационное определение Московского городского суда от 23.01.2013 по делу № 22–528).

Кассационная инстанция обратила внимание на довод защиты о том, что эксперт-техник, который, определив, признаки контрафактности программ, не имел права оценивать их стоимость. Суд подчеркнул, что в деле «отсутствуют документы, которые бы позволяли эксперту осуществлять оценочную деятельность», а выяснение «вопроса о наличии у эксперта лицензии на осуществление оценочной деятельности имеет существенное значение для дела».

Наконец, коллегия Московского городского суда отметила, что «устанавливая факт незаконного использования объектов авторских и смежных прав, суд должен выяснить и указать в приговоре, какими именно действиями были нарушены права авторов произведений и в чем конкретно они выразились».

Этого в приговоре не было. В итоге суд отменил приговор и вернул дело на новое рассмотрение, по результатам которого районный суд вернул дело прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ (решение от 17.04.2013 по делу № 1–146/2013) Из прокуратуры оно уже не вернулось.

Субъективная сторона обязательна

Практически аналогичным можно назвать дело в отношении Алексея Сартикова, руководителя самарского предприятия «Река», которому был вынесен оправдательный приговор в 2010 году (кассационное определение от 29.10.2010 по делу № 22–4450). В ходе следствия было установлено, что на компьютерах компании были установлены контрафактные программы: Microsoft Windows XP Professional (Russian) — в пяти экземплярах, общей стоимостью 32 815,87 руб.; Microsoft Office 2002 Professional (Russian) — в двух экземплярах общей стоимостью 19 088,11 руб.; Microsoft Office 2003 Professional (Russian) — в трех экземплярах общей стоимостью 30 122,61 руб.; Autodesk AutoCAD 2005 — в одном экземпляре стоимостью 75 998 руб.

Факт того, что все программы были «пиратскими», руководство компании и защита не оспаривали. Отрицалось лишь то, что гендиректор был как-то причастен к покупке и установке нелицензионных программ.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ ДЕЛА. «…причиной оправдания Сартикова является отсутствие состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 146 УК РФ, ввиду недоказанности субъективной стороны преступления. …необходимой составляющей любой формы умысла является его интеллектуальный компонент, когда лицо осознает фактическую сторону своих действий и их общественно опасный (противоправный) характер.

…Доказательства, представленные стороной обвинения, не подтверждают осведомленность Сартикова о противоправном использовании в деятельности возглавляемого им предприятия вышеуказанных компьютерных программ. Доводы кассационных представления и жалобы, что Сартиков знал об этом в силу занимаемого должностного положения — директор, представляют собой предположения, которые в силу ч. 4 ст. 14 УПК РФ не могут быть положены в основу обвинительного приговора.

Cамо по себе занимаемое служебное положение не является доказательством осведомленности. Для наступления ответственности по ст. 146 УК РФ требуется, чтобы лицо действовало умышленно, и этот факт должен подтверждаться конкретными доказательствами.

При этом, как следует из материалов дела, сам Сартиков факт своей виновной осведомленности последовательно отрицает, а из числа сотрудников ООО „Река“ никто не дал показаний о том, что ему было известно об установленном на компьютерах контрафактном программном обеспечении. Более того, главный бухгалтер ООО прямо утверждала, что Сартиков не мог знать об этом…».

Среди доказательств, которые суд счел недопустимыми, были показания оперативника полиции, который утверждал, что при опросе сразу после задержания Сартиков сознался в том, что знал об использовании «пиратского» софта.

Суд отметил, что опрос Сартикова оперуполномоченным «не является допустимым доказательством, перечень которых указан в ч. 2ст.74 УПК РФ, так как процедура получения устного сообщения от лица в ходе опроса не предусматривает гарантий их достоверности».

Кроме того, суд отметил, что согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ восполнение показаний допрашиваемого путем допроса следователя, что по аналогии относится и к случаю с опросом, недопустимо (определение от 06.02.2004 № 44-О).

Из материалов дела также следовало, что показания понятых, зафиксированные в протоколе осмотра места происшествия, слово в слово повторяли друг друга, чем ставили под сомнение доверие к ним и требовали проверки в суде. Но один из понятых не явился в суд, и у защиты не было возможности задать ему вопросы.

При кассационном рассмотрении дела прокурор отметил в представлении, что суд ограничил права стороны обвинения, не огласив показания неявившегося понятого. Но суд счел этот довод не соответствующим действительности, так как «согласно протоколу судебного заседания вопрос об окончании судебного следствия и наличии дополнений к нему суд разрешал с участием государственного обвинителя, который возражений против этого не заявил».