Продолжаем публикации из Романа «Бевзенко»

По общему признанию практически всех коллег главной изюминкой только что окончившегося VIII Петербургского международного юридического форума стала панель, на которой компания Мегафон представила судебного робота. Причем не просто представила, а выпустила его в реальный судебный спор в качестве стороны. Оппонентом робота коллеги из Мегафона предложили стать мне, за что я им очень и очень благодарен!

Не могу сказать, что я не колебался, принимая это предложение. С одной стороны, насколько я знаю, что это был первый в мировой истории опыт юридического дискуссии человека и искусственного интеллекта в рамках смоделированного судебного процесса. И честь стать «юридическим Гагариным» для меня, разумеется, была мощнейшим стимулом, чтобы коллегам из Мегафона тут же ответить: «Да, я, разумеется, согласен!».

Но с другой стороны,  было жутковато: уровень работоспособности человеческого мозга несомненно ниже чем уровень работы мощного компьютера. Количество информации, который мозг может запомнить и обработать, — тоже меньше. В общем, всё против человека…

И, тем не менее, я охотно ввязался в эту драку. Надо сказать, что коллеги из Мегафона были предельно честны со мной – мы договорились, что я не увижу робота до самого поединка (хотя он-то меня знал, потому что помимо нормативных актов, судебной практики в него закачали и юридическую литературу, в том числе, мою последнюю работу «Земельный участок с постройками на нем»).

Судебный робот – это чат-бот, который работает на основе нейросети. Насколько я понял его устройство, оно таково: нейросеть способна распознавать слова в той информации, которую в нее загружают, и способна анализировать, насколько часто те или иные слова стоят рядом. Чем чаще – тем больше удельный вес сочетания, который нейросеть присваивает соответствующей связке. И в ответ на вопрос нейросеть имеет выдавать тексты, основанные на этих сочетаниях. Причем «обучение» нейросети выдавать тексты происходит постоянно – чем больше с ним общаться и загружать в него информации, тем «умнее» становится бот. Это выражается в том, что его ответы все чаще и чаще попадают в тему.

Казус, по которому предстоял поединок, был такой:

«Между сторонами был заключен договор аренды земельного участка. В качестве предмета аренды стороны указали: «Земельный участок предоставляется в аренду арендатору для использования его в предпринимательской деятельности арендатора. Арендатор — это торговая компания. На земельном участке Арендатор через год после заключения договора начал строительство торгового комплекса, отвечающего признакам капитального сооружения. Арендатор обратился в Росреестр с заявлением о регистрации права собственности на объект, запись о праве была внесена в реестр. Об этом узнал Арендодатель и предъявил к Арендатору иск  о признании зарегистрированного права отсутствующим».

Кинули монетку, мне досталась позиция арендодателя (слава Богу, другую позицию мне отстаивать было бы сложнее), боту – арендатора. Соответственно, мне нужно было представить юридическую мотивировку, демонстрирующую, что в описанной ситуации «горизонтальное разделение» (деление одного объекта – земельного участка с постройками на нем – на два объекта) не допустимо.

Логика здесь очень простая: для того, чтобы осуществить горизонтальное разделение, лицо, обращающееся за государственной регистрацией права собственности на здание, должно иметь либо право собственности на землю, либо права по договору строительной аренды, либо сервитут.  В противном случае должна применяться норма пункта 2 статьи 263 ГК РФ о том, что все построенное на земельном участке по общему правилу принадлежит собственнику участка.

Поначалу робот выглядел бледновато – и во вступительном слове, и при ответах на вопросы его попадание в релевантные нормы было около 50%. Один раз он даже процитировал мою работу «Земельный участок с постройками на нем», причем скорее в подтверждение моей позиции, а не его. В основном же бот выстреливал сплошными цитатами нормативных актов (один мой друг хорошо пошутил, что этим он очень похож на судей гражданской коллегии верховного суда России, они тоже любят прятаться за пулеметными очередями цитат законов), а один раз даже почему-то допустил обсценную лексику.

Но в прениях, то есть, уже после того, как бот послушал то, что я говорил (а я в выступлении артикулировал, что договор, заключенный между сторонами – это не договор аренды для целей строительства, так как цель договора – строительство – прямо не указана в контракте), бот совершил то, что все от него так ждали – он ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛ ИСКУССТВО ЮРИДИЧЕСКИХ РАССУЖДЕНИЙ!

Он выдал примерно следующее: строительство является разновидностью предпринимательской деятельности; в договоре аренды написано – для предпринимательской деятельности; а это означает, что и для строительства тоже!

(Сергей Васильевич Сарбаш, который наблюдал за этим поединком, потом сказал мне, что ему в этот момент стало жутковато – этот «ребенок» сделал первый шаг: маленький шаг для бота, но скачок для всего будущего робосообщества!).

Тут я понял, что наступило время нанести финальный удар: статья 431 ГК РФ предполагает, что суды при толковании договоров должны придерживаться буквального значения слов и выраженный, употребленных в договоре. Поэтому подразумеваемое выведение из текста договора, что это был договор аренды именно для целей строительства (и, соответственно, арендатор наделен правом осуществлять горизонтальное разделение) не допустимо.

Судьи посовещались и присудили победу в юридическом споре мне. У них было десять критериев, по которым они выставляли баллы от 0 до 10. Я набрал 243 балла, робот – 178. Что очень и очень неплохо для первого раза и для бота, которого тренировали всего лишь два месяца. По-моему, были счастливы все: ребята из Мегафона — потому что их опыт оказался более чем удачным; я — потому что я защитил род людей от истребления (то есть, юристов — от немедленного вымирания); зрители — потому что это было действительно классное шоу!

В общем, всех нас почином и … с началом конца человеческой юриспруденции.

Я убежден, что через пятьдесят лет прокачанные всеми юридическими знаниями двухтысячелетней истории юриспруденции роботы-юристы полностью вытеснят людей из 80 или 90 процентов позиций: составление сделок, подготовка консультаций, разработка судебных документов. Я уверен, что и разрешение подавляющего большинства споров также вполне по плечу искусственному интеллекту. (Мы, юристы, очень любим прятаться за фразой о том, что мол понятия разумности и добросовестности роботу никогда не дастся. Айтишники меня уверили, что вполне дастся: это всего лишь вопрос big data, нейросеть, в которую закачали, скажем, миллион документов, где обсуждается понятие добросовестности, вполне способна ответить на вопрос о том, является ли соответствующее поведение добросовестным или нет).

Единственное, что не смогут делать роботы (это очень здорово подметил Андрей Михайлович Ширвиндт, с которым мы обсуждали этот баттл в кулуарах форума), это придумывать что-то новое, что не основано непосредственно на предшествующем знании. Например, вряд ли робот юрист сможет придумать доктрину абстрактной сделки. Или изобрести новое ограниченное вещное право. Или создать новый состав уголовной ответственности. Этим все же будут заниматься люди-юристы (скорее всего, профессора права), которые будут этакими воспитателями юридических чат-ботов. Разумеется, до того момента, пока не появится первый робот-профессор.

………………

PS. Посмотреть видео можно вот здесь: