Изъятие бизнес-активов у не являющихся обвиняемыми или ответственных за преступление собственников в качестве вещественных доказательств допускается только в самых исключительных случаях. К такому выводу вчера пришел Конституционный суд России.

Действующий Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК) делегирует следственным органами практически не ограниченные права арестовывать и изымать любые предметы, которые они считают вещественными доказательствами. Это могут быть даже целые здания, якобы сохраняющие следы преступления или служащие средствами для его обнаружения и установления обстоятельств. Более того, в судебном порядке арест налагается даже на имущество, принадлежащее не участвующим в предполагаемом преступлении лицам.

Такие нормы были применены в отношении расположенного в Белгородской области ООО «Синклит». Расследуя возбужденное по факту незаконного изготовления неустановленными лицами немаркированных табачных изделий дело, полиция арестовала легально работающую производственную линию по производству сигарет. Оборудование было изъято и передано на специальный склад. Попытка компании восстановить производство не увенчалась успехом – белгородские суды формально признали право следователя арестовывать любые предполагаемые вещдоки.

В обращении в Конституционный суд России ООО «Синклит» указало, что спорная норма УПК допускает чрезмерное усмотрение уполномоченных органов при изъятии ими вещественных доказательств по уголовным делам. «При том, что отсутствует эффективный судебный контроль за таким изъятием, призванный обеспечить права собственников изымаемого имущества», – заявило руководство пострадавшего от действия полиции предприятия.

Проанализировав ситуацию, служители Фемиды пришли к выводу, что само по себе временное изъятие и удержание имущества как вещественного доказательства не нарушает права собственности, так как представляет собой необходимую для производства по уголовному делу процессуальную меру обеспечительного характера. Следователи самостоятельно решают вопрос о признании тех или иных предметов вещественными доказательствами, их изъятии и удержании в режиме хранения. Но такой выбор должен быть мотивированным. Кроме того, без ущерба для уголовного дела вещдоки могут возвращаться владельцу.

В то же время в отношении предметов, используемых для производства товаров, выполнения работ и оказания услуг при осуществлении предпринимательской деятельности, требуется особый подход. Изъятие такого имущества создает негативный эффект, причем не только для отдельных лиц: «они способны существенно нарушить производственные циклы, затруднить исполнение обязательств перед контрагентами, повлечь прекращение самой предпринимательской деятельности. Это неизбежно ведет к ухудшению положения работников, сокращение налоговых поступлений в бюджеты всех уровней», – убежден Конституционный суд России. Поэтому «указанные вещественные доказательства не должны изыматься, если обеспечение их сохранности и проведение с ними необходимых следственных действий не требуют такого изъятия», – отмечает в решении суда.

Правда, оценка всех этих аргументов остается в компетенции самих следственных органов и рассматривающих жалобы на их действия судов. Кроме того, даже такая минимальная «охранная грамота» предоставляется только владельцам, которые не являются подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, которые несут за их действия материальную ответственность (например – работодателями совершивших противоправное деяние на работе сотрудников).

Отметим, что нередко арест бизнес-активов используется с целью оказать давление на собственников или прямого вымогательства. В частности, петербургский аквапарк «Вотервиль» несколько раз признавался вещественным доказательством по уголовным делам о происшествиях на водных аттракционах, хотя причиной трагедий всегда был «человеческий фактор» – претензии к оборудованию ни разу не высказывались, равно как на них не выявлялось следов преступления. После очередного ареста, снятого по решению суда, аквапарк перешел к конкурирующей компании.